Прислужницы склонились в поклонах, и по их глубине Оникс догадалась, что перед ней важная персона. Впрочем, это было ясно и так. Однако представляться мужчина не спешил. Его взгляд снова прошелся по девушке: от высокой прически до кончиков бархатных туфелек. И вернулся обратно.

— Распустите ей волосы, — приказал он.

Мастерица, потратившая на прическу три часа, слегка побледнела и торопливо принялась снимать многочисленные заколки, удерживающие локоны. Другие прислужницы застыли в полупоклоне, так и не разогнувшись до конца.

— Ей надо закрыть грудь, — так же равнодушно приказал мужчина. — Отвратительное платье.

— Но декольте по последней моде… — пискнул мастер иглы и осекся. Его лицо залила смертельная бледность. Оникс осмотрелась с любопытством и фыркнула. Резко развернувшись, она посмотрела мужчине в лицо.

— Кто вы такой?

Прислужницы ахнули, мастер иглы издал какой-то полузадушенный хрип, но на лице гостя снова ничего не отразилось. Даже удивления.

— Вижу, госпожа Олентис не зря называет вас нерадивой ученицей, — неторопливо произнес он.

— Увы, за два месяца трудно избавиться от всех дурных привычек, — пожала плечами Оникс. — Их у меня много. Например, называть свое имя, общаясь с людьми. Или здороваться. Или вот еще — интересоваться чужим мнением. Но я простолюдинка и да — плохая ученица.

Она выдержала взгляд ледяных глаз, хотя это далось ей непросто. Но опускать глаза Оникс больше ни перед кем не собиралась. Мужчина смотрел по-прежнему без эмоций.

— Не переживайте, — негромко сказал он. — Во дворце отличные наставники. Они справлялись и не с такими… дурными манерами.

— Но пока этого не произошло, я не постесняюсь задать свой вопрос снова, — Оникс подняла голову еще выше, не обращая внимания на испуганную прислугу. — Кто вы? И почему вы отдаете приказы о том, как я должна выглядеть?

— Я отдаю такие приказы хотя бы потому, что гораздо лучше вас разбираюсь в моде, — он окинул ее взглядом. — Не думаю, что в Обители Скорби вы видели красивые платья. А те несколько, что подарил вам Ран Лавьер, вряд ли успели развить ваш вкус в достаточной мере за то короткое время, что вы их носили. К тому же это длилось недолго, не так ли?

Оникс закусила губу, заставляя себя успокоиться.

— Откуда вы об этом знаете?

— Я все о вас знаю, раяна, — мужчина со скучающим видом разгладил складку пышной манжеты, что прикрывала холеные руки.

— Не думаю, — Оникс сверкнула глазами от злости.

Мужчина небрежно пожал плечами.

— Ваши мысли меня не занимают. Они скучны, — он отвернулся, словно потеряв к ней интерес.

— Волосы уберите ей у висков, сколите заколкой. Вот этой, с синим цветком. Снимите все украшения. Все, я сказал. Платье наденьте другое. Простое, синее, в цвет ее глаз. Без вырезов и вставок, однотонное. На плечи набросьте палантин. Светлый. Концы пусть свисают драпировкой на спину. Никаких духов не используйте. Руки оставьте открытыми, без перчаток. Никаких украшений.

— Но, ор Итор, помилуйте, она же будет выглядеть, как простолюдинка! — почти простонал мастер иглы, с ужасом глядя на свое творение, которое ретивые прислужницы уже яростно сдирали с Оникс, не обращая внимания на ее сопротивление.

По губам мужчины скользнула еле заметная усмешка. Тяжелый наряд рухнул к ногам раяны, оставляя ее в одной нижней рубашке да деревянных пластинах, что сдавливали грудь и спину. Гость окинул девушку оценивающим взглядом.

— Как нам только что соблаговолила сообщить госпожа Оникс, она и есть простолюдинка. Чем немало гордится. Так что и выглядеть она должна соответствующе.

И чуть склонил голову, рассматривая Оникс в кругу суетящихся прислужниц, бросившихся исполнять его приказания. Мастерица так старалась скорее освободить волосы Оникс, что нещадно дергала прядки, и раяна с трудом удерживалась от протестующего шипения. Но делать это при госте ей категорически не хотелось. И снова по его губам скользнула усмешка.

— Анрей Итор, первый советник Светлейшего Владыки, — негромко произнес он. — К вашим услугам.

И, развернувшись на каблуках, ушел. Когда дверь за ним закрылась, по комнате разнесся дружный облегченный вздох. Все на миг застыли, словно не в силах поверить в то, что гроза миновала, хотя и навела изрядного страха.

Мастерица причесок склонилась к раяне и прошептала, перебирая ей пряди.

— Зря вы ему дерзили. Советник подобного не прощает. Будьте осторожны.

И снова дернула девушку за прядь, заставив ту вскрикнуть. Но теперь Оникс смотрела на женщину совсем другими глазами. Она обвела внимательным взглядом прислужниц. Все они что-то делали, суетились, перебирали ткани или подавали портному иглы и защипы. И порой кидали на девушку быстрые взгляды.

А Оникс подумала, что ей стоит завести во дворце союзников. Потому что враги у нее уже появились.

ГЛАВА 4

Несмотря на страх и полное нежелание участвовать в навязанном ей спектакле, Оникс не могла не восхититься происходящим. Они с Ошаром ехали в открытом экипаже, украшенном золотыми и алыми лентами, запряженном восьмеркой белоснежных лошадей. На роскошных сбруях алели знаки императорского двора, реяли над кортежем узкие длинные полотна знамен, на которых взмахивал крыльями золотой хищный грифон. Кавалькада дворцовой стражи сияла парадными мундирами и сверкающими эфесами клинков и украшений. Но это было лишь первое кольцо — торжественное. Было и второе. За нарядными белоснежными сопровождающими скользили черными призраками Сумеречные псы, а за ними — воины в тяжелых кирасах. Но на них Оникс старалась не смотреть.

Дома Темного Града проплывали за окном сначала быстро, но стоило выехать на основную улицу, ведущую к площади, и экипаж покатил размеренно и плавно, чтобы собравшиеся на обочинах люди могли увидеть владыку.

— Улыбайся, Оникс, — приказал Ошар. Он тоже выглядел торжественно в темно-зеленом наряде с алой перевязью поперек груди и сверкающим императорским медальоном. Плечи владыки укрывала тяжелая белоснежная накидка, с которой смотрел глазами-рубинами золотой грифон.

Раяна послушно улыбнулась, но не оттого, что ей приказали, а просто от новых впечатлений. Столица империи воистину восхищала. Широкая улица радовала светлым камнем, а дома поражали красотой лепнины, мраморными лестницами и большими окнами с настоящим стеклом, которое переливалось бликами в лучах зимнего солнца. Ночью выпал небольшой снег, и сейчас снежинки сияли, словно кристаллы, ослепляя проезжающих. Может, поэтому Оникс не сразу заметила, что люди на обочинах провожают их экипаж не радостными криками, а хмурыми взглядами.

А поняв, присмотрелась обеспокоенно. На фоне роскоши богатых домов и великолепия их экипажа нищета бросалась в глаза особенно сильно. Людей оттесняли с дороги стражи, отталкивали, не позволяя приближаться к кортежу владыки. Тощий подросток в тонком жилете упал, откинутый рукой стражника. Изможденная женщина окинула проезжающих ненавидящим взглядом и бросилась поднимать мальчишку.

— Зачем они их толкают! — возмутилась Оникс, привстав, пытаясь разобрать, что происходит за спинами стражей. — Это же просто дети!

— Если не применять силу, то толпа может просто смять нас, — Ошар пожал плечами. — Люди понимают лишь угрозы, к сожалению. Не переживай, у площади нам будут улыбаться.

Но никаких улыбок Оникс не видела. Чем дальше они проезжали, тем плотнее становилась толпа и тем больше хмурых, презрительных и ненавидящих лиц появлялось в ней. Они были мужскими, женскими, детскими, с одинаковым голодным блеском и печатью нищеты. Лица с запавшими бледными щеками и бескровными, посиневшими от холода губами. Худые тела, обряженные в изношенные одежды неопределенного цвета. Грубые башмаки, порой даже деревянные, надетые на босые ноги.

Раяна содрогнулась. В рыбацкой деревушке, где она провела этот год, она подобного не видела. Там была простая и скромная жизнь, но никто не умирал от голода. Море всегда давало улов, а соседи и родственники заботились друг о друге. Та деревушка походила на Обитель, та же взаимопомощь и спокойная, размеренная, понятная жизнь. В столице же все иначе. Здесь нищета подчеркивалась роскошью помпезных строений, она соседствовала с богатыми придворными и проглядывала сквозь праздничное убранство улиц.